Директор Московской школы кино Мария Ситковская — об индустрии
. Как режиссеры попадают в нерв, а студенты-креативщики — в трендыДиректор Московской школы кино Мария Ситковская рассказала о трендах
В последние пять лет российские креативные индустрии вынуждены осмыслять и перерабатывать кризисы, с которыми сталкивается общество и экономика. Технические ограничения и цензура задают новые рамки творчества.
Мария Ситковская — директор Universal University и Московской школы кино — рассказала РБК Life о российском и зарубежном кинорынках в актуальных условиях, о том, что глобально нет запроса на «второй Голливуд», и как в российских креативных индустриях адаптировалась студентоцентричность, перешедшая по наследству от британских партнеров.
О состоянии кинорынка в России и его будущем
«За последние 20 лет в России сформировалось поколение профессионалов, которые чувствуют профессию и хорошо ориентируются в мировом контексте. Российские режиссеры, продюсеры, сценаристы создают проекты, которые попадают в нерв локального зрителя и в онлайн-кинотеатрах часто успешно конкурируют с голливудским контентом.
При этом, когда мы говорим о развитии киноиндустрии в России, важно понимать: у нас не было исторического окна, сравнимого по масштабу и стабильности с тем, что было у США или Европы. Самым спокойным периодом была, пожалуй, десятилетка с 1998 по 2008 год. С тех пор — 2014, 2020, 2022 годы — мы все время находимся в турбулентности.
В таких условиях сложно выстроить долгосрочные производственные циклы — на них держатся устойчивые индустрии. Нельзя ожидать, что за 10–20 лет построится система, которая в других странах развивалась столетие. И поэтому пока у нас не появились экосистемы уровня Netflix или Marvel. Для индустрии масштаба Голливуда необходимо критически больше профессионалов.
Есть мнение, что в нулевые был бум идей и новых смелых проектов, а сейчас якобы значительно меньше. На мой взгляд, это иллюзия и она возникла на контрасте после долгого застоя 1970-х, 1980-х и разрухи 1990-х.
Кроме того, для любой креативной индустрии важны дисциплина, системность и довольно жесткие рамки. Когда ты задаешь рамку творцу, он начинает думать, как эту рамку обойти. В том числе поэтому в советское время при таком количестве ограничений появилось столько значимых фильмов. Мой папа говорил: «Тот, кто хочет, находит возможность. Кто не хочет — находит причину».
О конкурентоспособности российской киноиндустрии
«За последние 20–25 лет наша киноиндустрия благодаря насмотренности специалистов, проникновению стриминговых сервисов, возможностям копродукции научилась рассказывать истории, конкурируя за внимание локального зрителя. При этом важно понимать: индустрия — это не просто талантливые люди и удачные сериалы, это система. Продакшен, постпродакшен, маркетинг, прокат, дистрибуция, возвращение инвестиций — все должно работать как слаженный механизм, иначе проект не дойдет до зрителя. Мы вполне конкурентоспособны в отдельных элементах этой системы. Например, VFX — визуальные эффекты — в России делают очень хорошо, и наши специалисты работают даже на международных проектах.
Американское кино ведь часто не производится в США: съемки проходят в Канаде, Европе или Азии, спецэффекты делают в Индии, но за счет глобальной системы дистрибуции и права владения контентом оно остается американским. У нас пока нет такой машины. Мы умеем хорошо работать в конкретных задачах, но еще не выстроили индустрию как целостный механизм.
Сейчас многое зависит от того, как мы поступим, когда мейджоры вернутся в Россию. Мы были для голливудских мейджоров очень важным рынком. Не пустить их совсем — значит, разрушить экосистему. Ведь, чтобы индустрия работала, зритель должен каждую неделю приходить в кино и нужны десять новых релизов еженедельно. Для этого нужно выпускать как минимум 50 фильмов категории А в год и еще хотя бы 150 попроще, чтобы у зрителя был выбор каждый уик-энд. Пока наши производственные мощности к этому не готовы. А если зритель не получает этот выбор, он просто перестает ходить в кино. Привычка теряется. Поэтому пускать обязательно нужно, но с ограничениями.
Например, в Китае можно показывать не более 34 зарубежных фильмов в год. В Индии культурно и исторически сформировалась любовь к Болливуду — квот нет, но зритель выбирает локальный контент. У нас совсем другая ситуация, и решение должно быть свое».
О брендинге в кино
«Креативные индустрии существуют не изолированно, а внутри глобального контекста. Это не бинарная система «глобальное против локального», а сеть, в которой универсальные истории могут быть рассказаны уникальным голосом. Страны, которым это удается — от Франции и Италии до Кореи, — становятся узнаваемыми на культурной карте мира. Это и есть брендинг — на уровне ассоциаций, интонаций, национального кода.
У России долгое время не было возможности этим системно заниматься: в 1980-е и 1990-е в приоритете стояло выживание и переосмысление экономики. Но мы уже многое создали. У нас есть классные сериалы, мощная музыка, айдентика, уникальный юмор, сильный IT-бренд. Проблема в другом: в отсутствии гордости за то, что уже есть. Как можно создавать продукт, если ты сам в него не веришь? И не получится снимать российское кино, если ты его не смотришь.
Культура повседневности начинается с уважения к своему: к тому, что мы читаем, слушаем, смотрим, едим. Только отталкиваясь от собственной идентичности, можно быть интересным миру — как корейцы, японцы или французы. Потому что никто не ищет второго Голливуда. Мир ищет тех, кто говорит своим голосом».
Об оттоке кадров из креативной индустрии
«Как директор и владелец университета (Universal University — университет креативных индустрий. — РБК Life), я активно наблюдаю 13–14 разных креативных индустрий, и везде ситуация сложилась разная. В университете произошла смена, ротация, и довольно серьезная, но она была обусловлена тем, что до 2022 года на половине факультетов был британский бакалавриат. Мы были самым большим университетом в Москве, где можно было получить британское высшее образование. Это наша Британская высшая школа дизайна, Московская школа музыки, архитектурная школа МАРШ и частично Школа компьютерной графики и игровой разработки Scream School.
Что касается Московской школы кино, ее бренд выстроен на другой идентичности, так что она избежала кризиса. Первый международный бакалавриат по кино мы запустили в 2021 году, поэтому миграция 2022 года почти не повлияла, массового оттока студентов не было.
Там, где был британский бакалавриат, после ухода зарубежных коллег из валидационного контракта, по сути франшизы, мы сильно ощутили миграцию студентов. Потому что студенты старших курсов уехали учиться по всему миру. Мы помогали им это сделать, потому что гарантировали британский диплом. Так что соотношение сложилось примерно 50 на 50: половина осталась учиться в Москве, а половина уехала.
Из архитектурной школы, к слову, никто почти не ушел, потому что London Metropolitan University дал всем студентам возможность закончить курс. Новых студентов мы набирать не могли, но все, кто уже учился, доучились. А вот University of Hertfordshire поступил жестко.
В марте 2022 года мы узнали, что с 1 августа у нас больше не будет возможности продолжать обучение по текущим программам. Конвенция о доступности образования тихо вышла.
Все произошло в нарушение всех мировых соглашений. Британские университеты-партнеры учили нас студентоцентричности, а в итоге именно мы поддержали студентов до конца, несмотря на убытки. Мы этот урок выучили гораздо лучше, чем они его преподавали и проповедовали».
О разнице в подходе к образованию на Западе и в России
«После 2022 года студенты оказались на распутье. Кто-то хотел доучиться в привычной группе, с уже выстроенной динамикой, знакомыми преподавателями, с той системой, которую мы создавали в течение двух десятилетий. Ведь у нас был британский бакалавриат, но адаптированный под российскую индустрию и студенческие потребности.
Студенты, которые решили учиться за рубежом и сравнивают опыт, говорят: «Небо и земля». Имеется в виду не только атмосфера, но и подходы. Например, в Сент-Мартенсе на некоторых программах занятия дважды в неделю. Все остальное время ты должен сам решать, чем заниматься. Это требует высокой степени самостоятельности. Если ты занимаешься искусством или дизайном, там тебя никто не будет спрашивать и проверять.
У нас система другая. Мы соединили лучшие российские и британские практики и построили практикоориентированный подход в образовании с широким гуманитарным контекстом. У нас больше контактных часов с преподавателями, много совместной работы и одновременно весь процесс выстроен вокруг проектной деятельности. Студенты учатся через практику: они формулируют задачу, исследуют материал, выбирают решение и объясняют, почему сделали именно так. Мы считаем важным дать студенту культурную опору: курс включает визуальную историю, историю кино, искусств, литературы. Это помогает молодому специалисту разобраться в себе и найти свой голос.
Если студент делает, например, стул, он должен не просто создать предмет, а представить его как осмысленное решение задачи. Нужно объяснить, как он будет использоваться, почему выбраны именно эти материалы и конструкция, в каком контексте он уместен. Это не вопрос, правильно или неправильно, — важно, чтобы за решением стояла его собственная идея. В креативных индустриях не существует одного верного ответа, их десятки. Поэтому мы не только даем навыки, но и помогаем человеку сформировать свою идентичность, понять, кто он и кем он хочет быть.
В креативных индустриях ты работаешь личностью. И здесь важна агентность. Студент не объект, который надо научить. Это человек, который сам принимает решения, берет ответственность, учится быть субъектом. Именно это потом работает в профессии — когда ты уже не студент, а профессионал, у которого есть дедлайн, проект, команда. Никто не будет держать тебя за руку.
У креативных индустрий красивая обложка: стиль жизни, публичность, свобода, творчество. Это часть правды. Но за этим стоит ответственность: способность к саморегуляции, умение выстраивать проект от начала до конца, держать ритм. Это профессия, в которой ты часто сам себе руководитель, сам себе продюсер, сам себе мотиватор. И это нужно понимать».
О студентах Universal University
«Де-факто мы готовим кадры, которые соответствуют задачам индустрии. Но не только. Образование, которое получают наши студенты, позволяет им видеть дальше: создавать тренды, которые мир узнает через три-четыре года. Это помогает им быть на шаг впереди и двигать индустрию. Например, если ты создаешь кино, то к моменту, когда его увидит зритель, пройдет несколько лет. И если ты не находишься «головой» в будущем, твой проект просто провалится.
Сейчас уже больше 22 тыс. выпускников Universal University формируют нашу с вами культуру повседневности — от цифровых сервисов до модных брендов. Это и Никита Обухов, основатель Tilda Publishing, и Маша Казакова, автор бренда Jahnkoy. Это Илья Самохвалов, который в составе команды SILA SVETA разработал первый в мире XR-концерт Билли Айлиш, собравший несколько десятков миллионов просмотров в прямом эфире. Это Владимир Мункуев и его фильм «Кончится лето», взявший Гран-при на фестивале «Маяк» как лучший фильм. И это только небольшая часть имен.
Сегодня к нам приходят получать профессию уже 15-летние. Мы замечаем, как меняется запрос: подростки хотят раньше входить в индустрию, начинать работать и создавать. В ответ на этот запрос мы создали Московский креативный техникум (МКТ). У нас они осваивают прикладные профессии, которые востребованы в креативной экономике: графический дизайн, диджитал-маркетинг, дизайн цифровых продуктов, кинопроизводство. Причем начинают практические задачи и работу над реальными проектами уже со второго курса.
Образование и университет, в частности, — это sandbox, среда, в которой можно пробовать, ошибаться, создавать новое. Это пространство для эксперимента. И поэтому с нами сотрудничают ключевые индустриальные партнеры: VK, «Сбер», «Яндекс», «Авито». Вместе мы можем запускать нестандартные форматы и тестировать будущие решения. Именно в такой среде рождаются инновации, которые становятся точками роста для целых отраслей».
О востребованности МШК и сотрудничестве с бизнесом
«Наша задача — через студентоцентричный и гуманистический подход помочь человеку освоить профессию и найти свое место в индустрии. Недавно мы открыли российский бакалавриат в кино — там уже есть несколько бюджетных мест.
Студенты охотно идут на сценарные дисциплины — сейчас идет набор сразу в две группы. В этом году к программе в качестве куратора присоединился Алексей Поярков — сценарист сериалов «Ликвидация» и «Спецназ», фильмов Three Days In August (США — Россия), «Час пик», «На Луне».
Популярностью пользуются также направления «Лаборатория: продюсер как владелец проекта» и «Шоураннер». Набор идет поочередно, в ротации. Конкурсы высокие: до 13–15 человек на место в режиссуру, около десяти — на сценарные и операторские программы. И это платное дополнительное образование, в котором не предусмотрено бюджетных мест.
Есть и грантовая поддержка со стороны индустрии — от «Кинопоиска», Okko, PREMIER, KION и других индустриальных игроков. Например, на программе «Шоураннер» в разные годы из 24 мест до 18 могли быть грантовыми.
С VK мы сейчас делаем совместную программу: компания заинтересована в подготовке продюсеров диджитал-шоу и готова выделять до половины мест по гранту. Лучшие выпускники смогут продолжить работу в VK. В прошлом году VK также поддержал студентов Московской школы музыки: они получали гранты на программы Music Business и Music Production.
С Gazgolder мы сотрудничаем уже шесть лет — студенты снимают клипы для молодых артистов лейбла. Это живые творческие коллаборации с брифами и реальным продакшеном».
О сложностях адаптации в кризисе
«Ни одна страна мира не сталкивалась с таким количеством кризисов. В большинстве европейских стран все устроено иначе: можно строить планы на десятилетия вперед, действовать в предсказуемой институциональной среде. Мы же учимся быть гибкими, находить решения в нестабильности. И это формирует свои, очень сильные нейронные связи. Пора начать этим гордиться.
Я горжусь тем, что мы делаем сильное креативное образование — одно из лучших в мире. 85% наших студентов работают по профессии после выпуска. Таких показателей нет ни у одного университета страны.
Наши выпускники создают проекты, в которых органично работает культурный код. Потому что он в них самих. Мы учим не заимствовать интонации, а осознавать свою идентичность, работать с ней в материале, делать ее источником смысла.
Парадокс в том, что обращаться к собственному наследию нас научили именно британские и международные преподаватели. Потому что если ты русский художник — именно этим ты миру и интересен. Отказываться от своей идентичности — все равно что стрелять себе в ногу.
Строго говоря, русский режиссер не будет интересен тем, что снимает американское кино на американскую проблематику — если он рассказывает историю, которую не чувствует. Мы иногда даже не осознаем, сколько всего в нас есть. И нужно интересоваться собой, изучать и гордиться».
