«Русские — театр». В память об Армене Джигарханяне вспоминаем его роли
. 3 октября артисту исполнилось бы 90 летИсполнилось 90 лет со дня рождения Армена Джигарханяна
Армен Джигарханян. 2012 год
3 октября исполняется 90 лет со дня рождения народного артиста СССР Армена Джигарханяна. Он воплотил сотни образов: повеса, мафиози, судья, разведчик... Джигарханян разный и в то же время узнаваемый. Хриплый тембр его голоса невозможно спутать. Вероятно, амплуа актера было отсутствие всякого амплуа. С равной убедительностью он существовал в драме, комедии и детективе. Его называли одним из самых продуктивных артистов, за свою карьеру он снялся более чем в 250 лентах.
Театральная деятельность Джигарханяна началась в Армении, в Ереванском русском театре им. К.С. Станиславского, куда он пришел, будучи студентом театрально-художественного института. В российский театр, в «Ленком», он впервые поступил на службу в 1967 году, откуда уже через два года по приглашению Андрея Гончарова перешел в Театр Маяковского. В 1996 году артист основал собственный театр — Московский драматический театр под руководством Армена Джигарханяна, который был создан на основе его курса во ВГИКе.
РБК Life собрал кадры из самых ярких ролей Армена Джигарханяна, а также цитаты из его различных интервью, в которых он делился мыслями о жизни артистов, театре, кино и многом другом.
При подготовке материала были использованы интервью для изданий «Известия», «Российская газета», «Познер. Онлайн», «Кино-Театр».
О детстве
«Мы сейчас с вами напишем пьесу, она будет называться «Голод», и там будет полуголодное детство, бедная мать и сопливый ребенок. И будет другая пьеса, которая будет называться «Жизнь», где если и голод, если нечего надеть, то и фиг с ним...
Да, моя мама одна растила меня, была война. Но у нее был я, а у меня была она. Легкой жизни нет ни у кого. И тяжелой нет ни у кого. Как кто-то сказал, «каждый человек сам создает свой ад». Так вот, у моей мамы была очень тяжелая жизнь, если этого захотеть, и у нее была очень легкая жизнь, если этого захотеть. Мама сама была легкая, жизнерадостная, гибкая, с юмором, и все мои друзья были в нее влюблены. Когда я уже работал в Ереване, она со мной долго ездила на гастроли».
Об актерстве
Армен Джигарханян. 1986 год
«Актер — странная профессия. Конечно, мы сейчас можем покопаться в моих корнях и найти, что мой дед, отец мамы, которого я никогда не видел, по легенде, был замечательным тамадой в Тбилиси. Но, поверьте, это не имеет к актерству никакого отношения.
Актерство — это такая болезнь, и, думаю, она не генетическая — приобретаемая. И даже случаи, когда и отцы, и дети блистательные актеры, не показатель. Более того, скажу: это антигенетическая болезнь. Потому что если «петух актерства» клюнул отца, он уже долго никого не клюнет. Актерство — что-то особое, какой-то зуд. Актеры — такие, знаете, несерьезные люди, которые иначе не могут. Я прожил долгую жизнь и видел много актеров, превратившихся в функционеров, в служащих. Трагические фигуры. Хорошо, если в них нет агрессии, иначе они просто мстят театру».
«Здравствуй, это я!» 1965
О первом выходе на сцену
«Я это очень хорошо помню, как сейчас: 25 января 1955 года я вышел на сцену Ереванского русского драматического театра имени Станиславского в спектакле «Иван Рыбаков» (автор — Виктор Гусев). И там у меня был следующий текст: «Товарищ капитан, вам телефонограмма!» Так произошло мое первое появление на профессиональной сцене».
Об актерской органике
Валерий Гаркалин и Армен Джигарханян. 2006 год
«Моя система — это мои ноги, руки, попа. Вот это я! А все теории — придуманные номера. Станиславский научил Немировича-Данченко? Это полная пошлятина. Искусство — это половой акт. Ведь в этом деле каждый ведет себя так, как умеет, чувствует. Другого нет варианта. Для хорошего актера не должно быть примеров для подражания, ты должен... Жить! Так что, девочка моя, не делай в жизни того, чего не хочешь. Следуй своему сердцу. Ради этого мы выходим на сцену. Мы играем, смеемся так, как дала нам природа. Я же не могу иначе смеяться».
Об искренности
«Искренность, честность — тоже простые вещи. Знаете, у меня недавно одна молодая актриса спросила: «Армен Борисович, вы не устаете все время улыбаться?» Но почему она решила, что я улыбаюсь нарочно?! А я не нарочно, ей-богу! У меня проблемы, в моем организме живут три мощные болезни, врачи мне говорят, что диски в моем позвоночнике в таком состоянии, что могут заклинить в любую минуту, и тогда сразу операционный стол. Вы представляете, как с таким страхом играть спектакль? Но что, говорить об этом всем? Зачем? Это аморально, это не по-мужски.
С утра я просыпаюсь и думаю: «Вот это у меня сегодня плохое, но это неважно. Сейчас я пойду в свой театр, увижу вон ту девочку, реквизитора, она мне нравится, я улыбнусь ей, подурачусь... Мне говорят: «Армен Борисович, так нельзя, вы же художественный руководитель!» — а мне нравится... Потом пойду на репетицию... Нет, на репетицию не пойду, репетиция — ерунда, отсижусь в кабинете. А вечером меня пригласили в гости, и там будет вкусная армянская еда».
Об ощущении от выхода на сцену театра
Армен Джигарханян (Сенека) в сцене из спектакля по пьесе Э. Радзинского «Театр времен Нерона и Сенеки» на сцене Театра драмы им. М. Горького. 2013 год
«Нравится» — не то слово. Нравиться может шницель. А это, знаете, как любовь, как у Булгакова в «Беге», где есть гениальная ремарка: «поднимаясь в гибельные выси». Сцена и есть те самые «гибельные выси». Хотя я не так уж серьезно отношусь к своей профессии, потому что это тоже самоудовлетворение, потому что это тоже один из моих манков в жизни.
Понимаете, на самом деле все проще. Это потом приходят критики и что-то придумывают. В семь часов я выхожу на сцену и дальше, час пятьдесят, у меня одна забота. Я знаю, что я народный артист, что хвалят, что дают ордена, — я это знаю. Но я все должен забыть, не кокетничая, забыть».
О работоспособности
«Я люблю сниматься в кино, это моя профессия. От нее я получаю не только моральную, но еще и финансовую поддержку. Это очень хорошее ремесло, которое мне нравится. С годами, конечно, теряешь былую энергию и некоторую гибкость, но, когда меня приглашают на съемки и снимают, я иду. Если мне предлагают роль, в которой, например, нужно прыгать с парашютом или плавать в Ниагарском водопаде, я всегда отказываюсь и говорю: «Нет, ребята, для такой роли я уже старый!»
Об идее создания собственного театра
Армен Джигарханян в театре. 2007 год
В 1996 году Армен Джигарханян со своим курсом ВГИКа, где он преподавал актерское мастерство, основал Московский драматический театр, став его художественным руководителем, а с 2005 года — директором.
«Я учился, с ними учился, я преподавал во ВГИКе. С ними мы узнавали про любовь, про жизнь, мы нюхали друг друга. И в результате этого, очевидно, родилось желание продолжить немножко эту жизнь, если мы ею были довольны. Но самое смешное — я до сих пор на этот вопрос не могу ответить, потому что со многими разошлись. И сейчас, сегодня, когда я смотрю в театре, там нет тех, которых я грудью кормил. Нету, да. Таких нет. Наоборот, пришла профессия, пришли более гибкие ребята и более, такие, ловкие ребята, которые вовремя пошли, пришли, сделали, закрыли занавес, ушли и так далее, и так далее».
О театральной стране
«По-моему, мы не кинематографическая страна. Мы — театр. Русские — это театр. Россия этим обладает. Потому что мы же с вами знаем, что самая великая школа — это русский театр. Русский, английский, немецкий и так далее. Но не кинематограф, по-моему».
О жизненном кредо
«Если честно отвечать на этот вопрос, то скажу так: сегодня я удивляюсь лишь тому, чему хочу удивляться. На «чисто сливочном масле» меня очень удивляют дети и животные».
Об итогах
«Я жил в Ереване, работал. Потом приехал в Москву, пришел в «Ленком», играл в Театре Маяковского, снимался и так далее.
Я получил гораздо больше, чем думал. То счастье от театра, кино, работы, замечательных встреч, какие у меня были, ни с чем не сравнить. А что-то не получилось, не случилось — это моя проблема. Я стараюсь даже в свои 80 с небольшим спокойно принимать жизнь. А когда наступит какой-то вечер, когда жизнь начнет угасать, я должен иметь право себе сказать: «Вот это я сделал хорошо, это — не очень. Все было, но прожил как мог. Теперь понимаю, что, может быть, этого не надо было делать, может быть, лучше вместо того поступить иначе. Но уж как получилось».
