Агент джаза в России: 90 лет саксофонисту Алексею Козлову
. Вспоминаем биографию и карьеру знаменитого музыкантаСаксофонист Алексей Козлов отмечает 90-летие
Алексей Козлов выступает на гала-концерте, приуроченном к 100-летию Российского джаза, на исторической сцене Большого театра в Москве, 2022 год
13 октября 90-летний юбилей отмечает джазовый музыкант Алексей Козлов, стоявший у истоков такой, казалось бы, нетипичной для страны социализма музыки в СССР. Он не боялся отстаивать то, что любит, и браться за задачи, которые казались невыполнимыми, будь то самостоятельное обучение игре на сложнейшем инструменте или открытие джазового клуба под носом у Брежнева.
Приблатненный пионер
Детство у будущего музыканта вышло коротким: ему было шесть лет, когда началась война. Резко повзрослевший Козлов на всю жизнь запомнил, как из-за ошибки в суматохе эвакуации людей из Москвы, поезд, в котором был он с семьей, отправили не на восток, а на запад, прямо навстречу наступавшим на столицу немцам. К счастью, оплошность вовремя обнаружили, и началось двухмесячное путешествие на Алтай. Путь, который сегодня займет от силы три дня, у поезда с семьей Козловых занял два месяца!
В 1943-м Козловы возвращаются в Москву: восьмилетнему Леше пора было идти в первый класс. Кроме общеобразовательной школы мальчика отправляют еще и в музыкальную — а как иначе, если его мать работала там завучем. Но гаммами и гармониями образование будущего джазмена не ограничивалось. В пионерском лагере ему показали гитарные аккорды.
Алексей Козлов с мамой
Новые знания сделали Алексея популярным в дворовой компании и обеспечили школьнику необычные знакомства: после войны из тюрем и лагерей отпустили многих заключенных, осужденных по уголовным статьям, и блатной мир наполнил улицы советских городов. Среди отиравшихся в соседних дворах урок музыкантов не было, а лагерные песни они ценили, вот и зазвали к себе пионера с гитарой — отказываться было себе дороже. Блатная лирика и простенькие мотивы в три аккорда прочно засели в создании музыканта. В будущем, уже в «Арсенале» он будет обращаться к шансону, органично вписывая его в свою музыку.
Соприкосновение с криминальным миром оставило и другие следы: Козлов успел сделать себе пару блатных наколок.
Саксофон со свастикой
Когда Козлов немного подрос, он открыл для себя совсем другие песни: слушал музыкальные передачи «Голоса Америки» и даже записывал их. Это приводило к ссорам с отцом, который однажды даже попытался разделаться с сыновьим магнитофоном с помощью топора.
Тогда же на улицах Москвы появились первые стиляги, яркой одеждой выделявшиеся на общем фоне. Козлов быстро понял, что хочет быть одним из них, но нужны были деньги на модные вещи — попросить у родителей на джинсы было невозможно. И вот Алексей отращивает волосы и экономит на еде в школе, откладывая все, что дают ему родители.
Но несмотря на увлечение музыкой, было решено, что Алексей получит «серьезное» образование, и после школы он поступил в Московский инженерно-строительный институт. Правда, и там он быстро записывается в институтский оркестр барабанщиком. «И стал принимать участие в танцевальных вечерах, которые тогда довольно часто проводились администрацией института, чтобы студенты культурно отдыхали, вместо того, чтобы проводить свое свободное время бесконтрольно. Ведь значительная часть студентов были приезжими из других городов и проживали в общежитии, где царили свои законы. Процветало пьянство и разврат, часто возникали драки», — вспоминал позже музыкант.
Алексей Козлов на третьей официальной церемонии вручения национальной музыкальной премии «Овация» в Государственном Кремлевском дворце
Вскоре сцена окончательно вышла на первый план в жизни Козлова. Он кое-как сдавал зачеты и экзамены, но высшая математика и начертательная геометрия его больше совершенно не интересовали. Своеобразной идеей-фикс парня стало научиться играть на саксофоне, слышанном им по запрещенным в стране радиоэфирам. Только вот в Советском Союзе это было куда труднее, чем слушать «Голос Америки»: «буржуазный» инструмент в стране не производили, так что редкие инструменты были наперечет, а на тех, кто интересовался ими, поглядывали откровенно косо.
Но Козлов нашел выход. Будучи постоянным участником институтского оркестра, он познакомился с человеком, отвечавшим за склад инструментов под сценой клуба. Однажды Алексей убедил пустить его туда и под кучей годами не доставашегося оборудования обнаружил футляр с саксофоном. Судьба — не иначе. Несмотря на все сомнения и страхи, вынести инструмент оказалось несложно, кладовщик просто попросил написать расписку. Так Козлов стал обладателем старенького немецкого инструмента — на корпусе даже была выбита свастика, вывести которую с металла никак не получалось.
Дело оставалось за малым — научиться играть. Только вот нигде в Союзе не учили осваивать джазовый инструмент, да и литературы никакой не было. «В дневное время, когда родители были на работе, я садился за пианино, нажимал на клавишу ноты «до», например, после пытался отыскать на саксофоне комбинацию клапанов, нажав на которые получалась именно эта нота. Постепенно я нашел как звучат на саксофоне все ноты и приступил к занятиям, играя различные гаммы», — рассказывал Козлов.
Мозолил глаза Брежневу
К концу 1950-х Козлов осваивает саксофон достаточно хорошо, чтобы выступать на сцене и зарабатывать этим деньги.18 октября 1961-го квинтет Козлова выступает в открывающемся в этот день кафе «Молодость», и пусть тривиальное название вас не обманывает: это был один из первых джазовых клубов СССР, оказавших огромное влияние на целое поколение музыкантов и слушателей. Квинтет Козлова был там среди постоянных артистов.
К тому моменту студенчество осталось позади, и музыкант работал научным сотрудником отдела теории дизайна Всесоюзного научно-исследовательского института технической эстетики. По его собственному признанию, такой карьерный выбор объясняется тем, что в ВНИИТЭ было предусмотрено три библиотечных дня в неделю (и это не считая выходных!), когда на работе можно было не появляться. Такое расписание оставляло много времени для совершенствования музыкальной техники и поисков собственного звучания. Впрочем, в читальных залах Ленинки Козлова тоже часто видели.
Новый Арбат, 1968 год
В 1968 году происходит, казалось бы, невероятное: у джазового саксофониста Алексея Козлова в Москве появляется своя площадка. Узнав о том, что в столице завершают прокладку Нового Арбата, вдоль которого должны будут открыться кафе, магазины и кинотеатры, музыкант увидел шанс перебраться в большее и лучше оборудованное помещение, чем «Молодость». К походу в горком Комсомола, через который планировалось все провернуть, Козлов подготовился основательно. Несколько лет вращаясь в музыкальных кругах, он заметил, что джаз, который в СССР на официальном уровне клеймят буржуазным искусством, чуждым советскому человеку, вообще-то довольно популярен, причем не только у стиляг и прочих сомнительных элементов. Существовавшие к тому времени в стране джазовые ансамбли нередко становились своеобразной витриной, символом социализма с человеческим лицом: чиновникам явно нравилось показывать иностранным гостям, которых в Москве становилось все больше, что и за железным занавесом есть джаз.
Козлов составил для комсомольского начальства записку, главная мысль которой была довольно простой: не надо запрещать музыку, ведь это только отпугнет людей от власти в стране. И это сработало! Комсомол дал добро на открытие на Новом Арбате кафе «Печора», где квинтет Козлова выступал с огромным успехом. Впрочем, популярность и привела к скорому закрытию «Печоры».
Дело в том, что по Новому Арбату каждый день проезжал Брежнев — в Кремль и обратно. И в один момент кому-то из его свиты пришла в голову мысль, а что, если Ильич обратит внимания на очередь, которая каждый вечер собиралась у «Печоры»?
«И тогда ему объяснят, что это любители джаза, стремящиеся попасть в недавно открывшийся клуб «Печора». Реакцию Брежнева на эту информацию нетрудно предугадать — «Какой к черту джаз?». И полетели бы вслед за этим головы многих ответственных работников. Вот и решили «Печору» прикрыть», — уверен Козлов.
Обставили все хитро: придя однажды на репетицию, музыканты обнаружили, что их инструменты похищены. Тогда Козлов играл уже не на трофейном саксофоне со свастикой, а на дорогом американском инструменте, да и другое оборудование было под стать. Казалось бы, найти уникальные для страны инструменты правоохранительным органам СССР будет несложно, но время шло, а кража оставалась нераскрытой. Так что Козлов понял, что все случилось не просто так. После происшествия «Печора» стала обычным кафе без всякого джаза, так что толпы неформалов уже не могли привлечь взгляд генсека.
Скандальный концерт в ЦДЛ
В 1973-м году Козлов создает «Арсенал» — коллектив, которому предстоит стать поистине культовым среди советских любителей джаза. Своеобразным крестным отцом «Арсенала» стал писатель Василий Аксенов.
Родившийся в Казани литератор оказался большим любителем джаза, так что услышав игру Козлова, поспешил познакомиться с талантливым саксофонистом. Между ними завязалась дружба, и в 1974 году Аксенов пригласил «Арсенал» выступить на своем творческом вечере в Центральном доме литератора.
Из 2025 года может быть не до конца понятно, что это было за событие. Но в 70-е ЦДЛ был настоящим закрытым и крайне престижным клубом, попасть в который с улицы было невозможно — вход только по удостоверениям члена Союза писателей. Даже в ресторан, который тогда, как и сейчас, был роскошным, без заветной корочки не пускали.
Алексей Козлов и писатель Василий Аксенов (слева направо) во время вечера, прошедшего в рамках фестиваля лауреатов премии «Триумф» в Большом зале Центрального дома литераторов, 2006 год
И вот этой публике предстояло услышать «Арсенал». «А сейчас выступит человек, которого я очень уважаю», — сказал Аксенов в конце вечера, и на сцену вышли Козлов и сотоварищи. Писатели джаз-рок, который исполнял коллектив, не оценили и стали расходиться, зато на первые ряды пересели просочившиеся-таки в ЦДЛ ценители.
А Козлов, будто специально, подлил масла в огонь. К тому времени он сделал собственную оркестровку рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда», исполнение которой в стране научного атеизма казалось чем-то невозможным. Выступление закончилось, а слава «Арсенала» началась. По воспоминаниям Козлова, с тех пор куда бы ни приезжала группа, им припоминали тот концерт в ЦДЛ. А что это, если не популярность?
Ездить приходилось много, концерты были расписаны на год, а то и два вперед: плановой в СССР была не только экономика, но и культурная жизнь. Условия гастрольной жизни были не из легких. «Холод в зимних гостиничных номерах, тараканы и мыши, сломанные краны и унитазы, отсутствие лампочек даже в люксах, вечно орущие горничные. Задержки вылета самолетов, посадки на проходящие поезда с билетами без указания мест в вагоне, многочасовые переезды между городами в автобусах по ледяному шоссе, с угрозой аварий, смена часовых поясов, климата, воды, культуры и речи. Вот краткая характеристика того, к чему необходимо было приспособиться после привычной и удобной столичной жизни», — писал джазмен в своей книге «Козел на саксе».
Признание
Группа Алексея Козлова «Арсенал», 2003 год
Но пройти огонь, воду и медные трубы точно стоило, потому что потом в жизни Козлова будет все то, о чем любой музыкант может мечтать: звание народного артиста РФ и концерты в нью-йоркском Карнеги-холле, больше 40 альбомов в дискографии и работа для театров, преподавание и джазовый клуб, названный его именем.
«Арсенал» под руководством Козлова стал платформой, где смешивались джаз, рок-опера, прог-рок, фьюжн, экспериментальная и популярная музыка. Группа выступала на фестивалях, выпускала пластинки на «Мелодии», гастролировала за рубежом и влиянием своей эстетики задала направление развития советского джаза 1970–80-х.
Сам Козлов среди ценителей джаза известен сочетанием джазовой и структурного подхода рок-музыки; его саунд — это слышимый синтез академических приемов, импровизации и сценического шоу. На саксофоне он одинаково уверенно играет лирические и «жесткие» партии — от баллад до плотных фьюжн-рулонов.
При этом на протяжении всей карьеры Козлов оставался не только виртуозом-исполнителем, но и организатором сцены — клубов, фестивалей и просветительских проектов, что укрепило его роль «агента» джаза в СССР и России.
