«Общество во всем мире запуталось»: Люк Бессон — о романтике и искусстве
. РБК Life поговорил с режиссером перед премьерой фильма «Дракула»Люк Бессон рассказал РБК Life о «Дракуле», голливудском «фастфуде» и Тарковском
Режиссер Люк Бессон на французском Фестивале американского кино в Довиле. 2 сентября 2023 года
«Дракула» от Люка Бессона выходит в российский прокат с 11 сентября. Это крупная премьера зарубежного кино от именитого французского постановщика.
Бессон — режиссер, хорошо знакомый аудитории в России благодаря популярности «Никиты», «Леона» и «Пятого элемента», которые были хитами домашнего просмотра и телеэфирных сеток в нулевые. Его прочтение знаменитого романа Брэма Стокера — еще одно возвращение к вампирскому жанру, после нашумевшего «Носферату» Роберта Эггерса.
В преддверии российской премьеры «Дракулы» РБК Life поговорил с Люком Бессоном и узнал, чем его версия румынского кровопийцы Влада Цепеша отличается от предыдущих, о его режиссерской цели в кинематографе и об отношении к голливудскому «фастфуду».
— Актер Калеб Лэндри Джонс стал вашей музой, как вы сказали в одном из интервью, акцентируя, что именно он вас вдохновил на создание «Дракулы». Как это получилось?
— Я работал с Калебом над фильмом «Догмен», который снял до этого. Для меня он самый талантливый актер, которого я встречал за последнее десятилетие. Я был как медведь, который нашел бочонок с медом. (Смеется.) Я сказал себе: «Боже мой, этот парень просто потрясающий». На съемках «Догмена» мы веселились и размышляли: «А что еще мы можем сделать вместе?» Мы перебрали всех — Иисуса, Наполеона, многих великих персонажей, просто ради забавы. И вдруг прозвучало: «Дракула».
Кадр из фильма «Дракула»
Я снова прочитал роман Брэма Стокера, и меня осенило, что на самом деле это удивительная история любви. Все привыкли воспринимать Дракулу как чудовище, как страшное существо. Но на самом деле это история мужчины, который готов ждать 400 лет только ради того, чтобы попрощаться со своей женой. Это невероятно романтично, и меня это глубоко тронуло.
Когда смотришь на современное общество и на мир в целом, думаешь: «Может быть, именно сейчас это один из самых важных посылов — просто напомнить всем, что значит любовь». А ведь мы все рождены из этого чувства. Но люди немного забыли о любви и романтизме, подменив их жаждой денег и прибыли.
Так все и началось. Я просто хотел передать немного этого позитивного послания через романтическую историю. И еще мне хотелось поработать с разными актерами — Кристофом Вальцем, Зои Блю (это был ее дебют), Матильдой Де Анджелис, итальянской звездой. Работа с ними для меня стала чистым удовольствием.
Кадр из фильма «Дракула»
— Да, сегодня миру, действительно, нужно больше романтики. Было очень интересно увидеть вашу необычную версию «Дракулы». Это не хоррор, а романтический фильм. Но все же в нем есть нотки монструозности. Когда Дракула предстает стариком с сединой и морщинистой кожей, похожей на змеиный панцирь, это выглядит пугающе. Не могу представить, сколько часов Калеб проводил в кресле гримера. Как вы создавали этот образ?
— Я работаю с одним и тем же художником еще со времен «Пятого элемента». Тогда я пригласил его в проект в качестве дизайнера, ему было всего 19 лет. С тех пор мы близкие друзья, и мне по-прежнему нравится начинать творческий процесс именно с ним. Мы садимся, разговариваем, затем делаем несколько набросков. Первое, с чего начинаем, — ищем цвет. Например: «Какой цвет у Дракулы?» Фиолетовый показался мне идеальным, и дальше уже все идеи шли от него.
Затем я задал себе вопрос: «400 лет — это очень долго. Это невыносимая скука. Чем может быть увлечен человек, если ему так скучно?» И я понял: единственное, что могло бы дарить ему удовольствие, — это искусство. Так постепенно он стал напоминать денди: полюбил классическую музыку, шелка, украшения. А если у тебя впереди вечность, зачем торопиться?
Его движения должны быть неторопливыми, размеренными. Если он пьет или делает какой-нибудь жест, он делает это медленно, будто наслаждаясь временем. Так шаг за шагом, деталь за деталью вырисовывается образ персонажа.
Мы работали всей командой: художник по эскизам, костюмер, художник-постановщик. Каждую неделю собирались вместе. Я хотел настоящей синхронности: костюм может подчеркнуть декорацию, декорация — персонажа. Калеб в это время искал голос: очень низкий, с легким румынским акцентом. Все эти элементы сложились за несколько месяцев. Вот так, деталь за деталью, и рождается образ.
Кадр из фильма «Дракула»
— Хочу спросить и про костюмы. В начале фильма чувствуется влияние Восточной Европы. Доспехи были огромные, гротескные, а затем стиль сменился на французскую моду. Вы снова работали с художницей по костюмам, которая занималась фильмом «Догмен», верно?
— Да, она сделала около 2 тыс. костюмов. Мы начали с того, что на стене составили хронологию: отмечали века и прикрепляли изображения настоящих моделей одежды. Так видно, как эволюционировала мода: платья становились всё короче, менялись шляпы, воротники. Это стало нашим ориентиром.
Потом она собрала референс-альбом, 200 страниц: ткани, рисунки, картины — всё вместе. Постепенно формировалась цельная атмосфера, общее ощущение эпохи. Там была и русская мода — можно четко различить испанский, французский, русский и австрийско-немецкий дворы за просмотром фильма, они очень узнаваемы.
Кадр из фильма «Дракула»
— Вы адаптировали роман Брэма Стокера. Что оказалось самым сложным в этой работе?
— В таких случаях важно позволить себе отойти от исходного текста. Единственное условие — сохранить дух книги, а не ее детали. Я использовал несколько элементов из романа, старался в целом следовать основной линии, но, по сути, я прочитал книгу один раз, отложил ее и сделал свою версию.
У Стокера Дракула превращается в крысу, в летучую мышь, в чудовище, в волка, в зеленый туман, ползает по стенам… Эти элементы вдохновляли первых кинематографистов в 1920-е, и они активно их использовали, но я решил от всего этого отказаться.
Да, в замке у него есть некая сила, но даже зритель не до конца понимает, это сверхъестественное или механическое. Мне не хотелось идти в сторону этих трюков.
Меня куда больше интересовало одиночество. Что делает человек, который живет 400 лет? Как жить, если ты вечно ищешь свою жену и никогда ее не находишь? Моменты отчаяния, вспышки радости, когда вдруг кажется, что он наконец ее встретил… И затем разочарование, когда оказывается, нет, это не она. Этот процесс показался мне невероятно интересным. Для меня это было впервые — показать Дракулу именно с этой стороны.
Кадр из фильма «Дракула»
— То есть ваш Дракула не страшный, а скорее одинокий?
— Да. Это как «Красавица и Чудовище».
— Но в фильме все же чувствуется темная сказка. Вы опирались на фольклор или проводили какие-то исследования?
— Мы много всего исследовали в Румынии. Я обнаружил, что старые церкви того времени расписаны повсюду — как снаружи, так и внутри. Поэтому, например, в замке Дракулы, в его часовне, все настенные росписи вдохновлены подлинными образцами, которые мы нашли в Румынии. Отчасти это касается и костюмов. Но при этом замок отражает и его натуру: он денди, он художник. Поэтому его замок — это собрание того, что он собрал из разных культур мира.
Цвета там вихревые, насыщенные, много золота, меди. Это пространство как будто и нереальное, и реальное одновременно. Оно находится где-то на границе сказки.
Кадр из фильма «Дракула»
— Но почему вы выбрали именно такого культового персонажа, а не придумали свое собственное сверхъестественное существо?
— Я уже делал это не раз. В данном случае меня вдохновила сама книга. Я умею придумывать собственных персонажей. Возьмите «Пятый элемент», «Леона» или «Ангела-А». Я знаю, как это работает. Но в книгах вроде этой есть богатство, которое можно соединить со своей фантазией и талантом всей команды. Так можно создать что-то еще, и намного сильнее.
— В прошлом году вышел «Носферату» Роберта Эггерса, теперь ваш «Дракула». Как думаете, почему зрителей тянет к классическим персонажам, а не к вампирам в современной обстановке, в последнее время?
— Главное в кино — выбор. Кто-то хочет попкорн-фильм вроде «Супермена» или «Парка Юрского периода», кто-то — легкую комедию, кто-то — нечто глубокое. Но важно, чтобы десять экранов предлагали десять разных фильмов, а не восемь одинаковых, американских. Это большая проблема.
Мой сын хочет тоже стать режиссером, и недавно я показал ему «Андрея Рублева» Тарковского. Пересмотрев фильм, я понял, насколько беднее стало современное кино за последние 15 лет.
— На кинофестивалях это тоже особенно заметно: столько повторяющихся фильмов. Поэтому ваш «Догмен» был просто глотком свежего воздуха.
— Спасибо. Я знал, что «Догмен» не станет мировым хитом. Это нормально. Я понимал это еще до премьеры. Этот фильм никогда не задумывался как «Супермен». Но давайте посмотрим, что будет через 20 лет. Я уверен, фильм останется. А большинство американских фильмов — как фастфуд: съел и забыл. Я же стараюсь — не хочу звучать претенциозно — создать произведение искусства, которое переживет время.
— А каких еще персонажей литературы или мифологии вы хотели бы перенести на экран?
— Честно говоря, я никогда не знаю заранее. Все рождается из сочетания встречи с актером и внутренней потребности сказать что-то о сегодняшнем обществе. Например, когда я снял «Никиту», Франция была слишком буржуазной, благополучной, сонной. А мне, 20-летнему, хотелось встряхнуть ее. Сейчас же общество во всем мире запуталось. Все крутится вокруг денег и власти. Мы теряем человеческое в себе. И хочется об этом говорить — даже через сказку. Иногда легкое, ненавязчивое послание оказывается очень важным.
Кадр из фильма «Дракула»
Помню, когда я снял анимационный [фильм] «Артур и минипуты», один друг сказал мне: «Спасибо, теперь мои дети боятся ходить по саду — вдруг раздавят минипутов». И я подумал: «Да, вот это и есть сила кино — пробуждать в людях заботу о природе и мире». Именно это мне и нравится в кино.
